Задрав голову, я посмотрел на Альберта, который опираясь на посох что-то бережно прижимал к сердцу согнутой левой рукой, что именно, разглядеть не смог, хоть прожектора ярко освещали фигуру. И оборудование еще не подвезли… Идет обычная репетиция массовки, — продолжал гнуть свою линию Шульц. Ему уже за шестьдесят, а кино на удивление снял молодежное, чем меня просто убил. Признаться, я ожидал здесь увидеть скорее какой-нибудь рок-н-ролльный иконостас… Обратил внимание на миниатюрное пожелтевшее, еще дореволюционное фото в простой деревянной рамочке: однорукий инвалид в солдатской фуражке, одетой набекрень по тогдашней моде, находящийся, судя по интерьеру, на лечении в лазарете. Коротышка, понуро опустив голову, удалился ни с чем, а хранитель времени моментально переключил внимание на нас. Я чуть не заржал, как жеребец, но вовремя сдержался — мало ли что, еще старик не поймет, обидится и отреагирует по-фашистки. Мы с Шульцем переглянулись, этого пижона мы точно видели впервые, — неужто, парень из наших? Так что рыпаться, бежать обратно в бар, заказывать кристапс, чтобы сделать новый прыжок — не на что. И самое важное, что это был последний раз, когда он видел в живых своего друга Витьку и, честно говоря, сам Витька, его общее состояние ему жутко не понравилось — уж больно уставшим он ему показался, уставшим от всей этой бесконечной концертной суеты. К горлу подступил комок, мелко-мелко задрожал подбородок, и я понял, что вот-вот упаду на грудь к своему другу и разрыдаюсь как последняя мямля.
В глаза бросается большой портрет какой-то царской особы, я ошибочно принял ее за царевну Анастасию, но Пиночет говорит, что это — царица Александра Федоровна. Ведь мы же находились в нацистской Риге — главном городе рейхскомиссариата «Остланд», являющегося неотъемлемой частью Германского рейха и естественно здесь должны находиться часы Рейха! Что тут скажешь? Одним махом выдув всю воду, вытер мокрые губы ладонью; ощутив, как вода приятно охладила внутренности, я только теперь убедился, сколь сильна была мучившая меня жажда. Я сидел, попивая кофе и ломая голову над тем, что случилось в Опере на самом деле — стал ли Шульц жертвой фатальной случайности или сознательно подорвал себя бомбой, чтобы покончить с фюрером. Я с ними сотрудничал чуть ли не восемнадцать лет на правах фрилансера. Эмерсон, тем временем бойко отбарабанив фугу, взялся за вторую часть вышеупомянутой композиции; вещь эта — необычная, совершенно феерическая и имеет запоминающееся название The Endless Enigma, что в вольном переводе на русский означает — «шарада без конца» или проще говоря — «бесконечная загадка»… загадка… шарада… головоломка… короче, нечто таинственное… вот и мне, по-видимому , предстояло в разговоре с Шульцем напустить на себя определенный ореол таинственности, выступив в роли этакого человека-загадки или, если хотите, «шарады без конца» во плоти и крови, словом загадочного посланца из будущего — застращать, ошеломить и оглушить, чтобы на веки вечные отбить у него охоту мотаться во времени. Целый день я угробил на пыльные виниловые раскопки, тщательно осмотрел все пластинки, — всё, что нужно нашел: вынул из конвертов в надежде отыскать хоть малейшую зацепку, скрытый знак, ответы на мучившие меня вопросы. О его папаше я как раз был достаточно наслышан: Розенберг- старший был отпетым нацистским преступником, казненный после Нюрбергского процесса. В альтернативном году войны нет — ранее враждовавшие стороны мирно сосуществуют. Она так и звалась «синяя», потому что еще со времен первых хозяев финнов ее традиционно красили в синий цвет. Что было, конечно, за гранью его понимания, и что совсем не удивительно — ведь популярная песенка — визитная карточка советского времени, его времени, вдруг оказалась хитом у латышских эсэсовцев!
Нет, обманулся — это перевернутая девятка. Я сразу обратил внимание на глухую стену без окон, вдоль которой громоздилась сногсшибательная аппаратура: высоченные акустические колонки, по внешнему виду, пожалуй, более годные для проведения рок-концертов , чем использования в быту, какой-то мудреный усилитель с множеством ручек и индикаторов, стационарный катушечный магнитофон вертикального исполнения, голландский Philips — про него Шульц мимоходом заметил, что он «дофигадорожечный», что позволяет существенно экономить расход магнитной пленки, — и наконец, весьма навороченная «вертушка» для проигрывания грампластинок, тоже голландская, — на ней-то как раз и крутился вороненый блин ELP — иголка звукоснимателя по-прежнему продолжала нарезать четвертую дорожку альбома — From The Beginning — Грег Лейк, прочувствованно отпев все куплеты песни и исполнив отменное соло на акустической гитаре, теперь продолжил тему на электрогитаре.
Так вот, значит, в чем «закавыка», наконец допер я, Шульц просто-напросто раздосадован тем, что я — неизвестно кто и звать меня никак — и вроде как в курсах, признал новую пластинку, без преувеличения, самую ожидаемую британскую прог-роковую новинку нынешнего летнего сезона, которую здесь еще, разумеется, никто в глаза не видел и в руках не держал, а тут… Словом, я сообразил, что самое время подыграть чувствам Шульца, что ж, не будем его разочаровывать, но открывать ему глаза на истину еще рано, тем более, он даже меня к себе в квартиру не впустил. В голове просто не укладывалось то, что нам пришлось пережить несколько часов назад: перед глазами еще стояла жуткая картина столкновения автобуса и машины, а в ушах звучали отголоски адского грохота… Да, такое увидишь — точно никогда не забудешь! Как оказалось, нацистская Германия напала на СССР месяцем раньше — 15 мая года — Гитлер отказался от Балканской операции по захвату Югославии и Греции, поставив первоочередную задачу перед Вермахтом — разгромить Советский Союз еще до наступления осени. И отряд советских космонавтов? И вот сижу с раннего утра, набиваю текст статьи в компьютер, и тут вдруг звонок на мобильник.
И точно рядом со входом в подземный туалет, где мы рассчитывали толкнуть мой винил, торчали две подозрительные личности, экипированные в длинные кожаные плащи с поднятыми воротниками и в шляпах, надвинутых по самые брови. Я тогда от души порадовался за своего друга — и долгожданный альбом приобрел, и живым остался. Скучно читать. Места было мало, и двухъярусные железные койки ставили даже на холодных верандах, где не было печного отопления.
Давно наступил вечер, бульвар Аспазия был залит неоновым светом. Я в смятении хлопнул крышкой ноутбука, стремясь поскорее избавиться от пугающей неизвестности. Конструктора с "Алмаза" все сказали в общем-то ясно, вежливо но твердо "взяв за шиворот" г. И я подумал: ни хрена себе!
А что я мог ему еще сказать? Этот невзрачный по внешнему виду конверт оказался крайне потрепанным ещё и с оторванным правым верхним уголком , и почему-то был запрятан в отдельную картонную коробку Ленинградского завода грампластинок, примостившуюся рядом с шершавой бетонной стеной. Но пора было выводить его из состояния ступора, и самое верное — задать вопрос, на который он точно знает ответ. На деле, все оказалось прозаичнее: он оказался начинающим прожигателем жизни, которому банально не хватило «капусты» рассчитаться по счету то ли в баре, то ли в ресторане, вот и приперся занять у старика.
Человеческий фактор подвел! Увидев адресата и дату отправки письма, обомлел… потерял дар речи… у меня отвисла челюсть… со мной чуть не случился удар, — всё вместе и по отдельности! Да-да , сам Гитлер. Движение воздуха от добрых десятков хлопающих крыльев оказалось столь сильным, что взьерошило длинноволосую шевелюру Шульца, на что он не обратил никакого внимания.
И даже не извинились — вот скоты! Ситуация с десантными катерами ничуть не лучше. И самое важное, что это был последний раз, когда он видел в живых своего друга Витьку и, честно говоря, сам Витька, его общее состояние ему жутко не понравилось — уж больно уставшим он ему показался, уставшим от всей этой бесконечной концертной суеты. Только в моей памяти этот факт еще не зафиксирован, поскольку я этого еще не совершал! Его так и называли: «главным застрельщиком нацистской партийной линии, касающейся вырождающегося искусства». Во Шульц дает! Хоть дверь и растворилась предо мной, но заходить внутрь я не решался — вдруг подумают, что я вор, поэтому позвонил… коротко так позвонил, очень робко, но никто не отозвался, тогда я позвонил во второй раз — на этот раз долго не отпуская нажатой кнопки. А все потому, что как-то на занятиях по глупости или под дурное настроение назвал латынь мертвым языком: мол, кому он сегодня нужен — разве что фармацевтам да упертым юристам может быть. Парень, смачно сплюнув сквозь зубы, сделал несколько шагов в сторону упавшего баллончика, нагнулся, чтобы поднять, и тогда мы смогли увидеть плоды его противозаконной деятельности. Не было никаких сомнений, что товарищ Янсонс — теперь мы узнали его настоящее имя — признал нас, как старых клиентов и без всяких там квитанций, мы же с ним, теперешним, помнится, уже встречались. Здесь пернатых было с избытком, ничуть не боясь людей они шныряли под столами в поисках съестного. В нос ударило вонючим перегаром. Седовласый Пиночет приглашает в гостиную.
Мне пришло в голову, что здесь прошло войско Ивана Грозного, правда, руин мы не заметили, но все было в крайне заброшенном состоянии. Что правда, то правда — ленив я до крайности, хотя «способности есть, и хорошие, только ума не хватает их приложить» это тоже дядины слова. Для связи предлагался номер мобильника, но звонить, чтобы узнать, тот этот Шпилькин или не тот, счел преждевременным — я еще ничего не решил для себя, всерьез сомневаясь, справлюсь ли я с поставленной задачкой и каким образом… Ведь мне не предложили никакого определенного плана, — полагалось действовать на свой страх и риск по обстоятельствам, никакой конкретики, ничего. Чтобы исключить возможную путаницу с цифрой «9», бирка отмаркирована — внизу под нижним овалом шестерки имеется жирная черная точка, уже наполовину стертая от времени. Видимо, так, и первая стадия помешательства мной пройдена успешно. Пластинку из Англии ему доставил один профессиональный танцор, латыш по национальности, солист фольклорного танцевального ансамбля, время от времени гастролировавшего по заграницам в рамках обмена культурными программами между государствами. Уже прощаясь, едва ли не в дверях я зачем-то спросил Пиночета о том, какую музыку он предпочитал слушать в м году, спросил, даже не ожидая ответа, по какому-то наитию, — кто ж такое вспомнит почти через двадцать лет. И в ту же секунду, как только игла перестала неутомимо бежать по виниловой дорожке, музыка оборвалась, если быть уж совершенно точным, то это была даже не музыка, а шумное вступление к пятой песне — чертыхание, ругательства барабанщика Карла Пал-мера , который никак не мог попасть в такт, а потом, излив душу, как очумелый, начал неистово дубасить по своей «кухне» — вот тут то все и обрубилось… Так что на этот раз дослушать разудалую чисто «ковбойскую» песню была не судьба, как, впрочем, и всю вторую сторону пластинки. А что я мог ему еще сказать?
Перепродажа грампластинок для Пиночета, как и всегда, главная статья дохода. На черно-белом фото — в газетах цветных еще не печатали — тьма народу, все, разумеется, скорбят.
Однако никто из присутствующих не срамился снимков, наоборот — с гордостью и воодушевлением они приветствовали зверские кадры аплодисментами и громкими выкриками, мол, только так и надобно было поступать с этими проклятыми кревками и жидами — вот мрази! Вот, к примеру, сколько мы с Шульцем вместе куролесим? При перепечатке ссылка на ВПК. Картина вырисовывалась катастрофичная, просто губительная.
Я пил маленькими глотками кофе, маленький двойной без сахара, что принято сегодня называть «эспрессо», с опаской посматривая в сторону Шульца, и на чем свет клеймил себя позором за то, что так безрассудно ввязался во всю эту историю, пусть и из благих намерений — что ж с того? До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что мамы и папы давно нет. Совершенно одинаковые короткие послания, и все без подписи. Так, глядишь, к началу десятых годов все вернется на круги своя, и в Питонию неофициальное название Нахимовского военно-морского училища будут набирать десятилетних пацанов, как это и было когда-то в самом начале ее истории.
Не мудрствуя долго, набрал в поисковике нужные данные и, что вы думаете, сразу же получил ссылку на официальную страничку этого перца, если это действительно тот Шпилькин И. Короче, посвящать его в эту дерьмовую историю в прямом и переносном смысле с самого начала я не планировал — уж как-нибудь сам разберусь. Тут же рядом с ним знакомый мне по газетным и журнальным публикациям фотопортрет царской семьи Романовых. И тут я решил малость подшутить, сыграв на его известных чувствах к группе ELP:.
| купить закладки кокс в фролово | бошки в туймазы | Закладки lsd в кораблине |
|---|---|---|
| 19-9-2009 | 2646 | 6992 |
| 21-12-2017 | 16716 | 15112 |
| 10-7-2005 | 3601 | 12014 |
| 25-3-2021 | 8006 | 4173 |
| 14-8-2012 | 86158 | 22866 |
| 22-11-2003 | 48599 | 56481 |
А Шульц — молодец, вроде как оклемался и совсем раздумал блевать. Советский Союз, не выдержав войны на три фронта к году, запросил мира, откатился за Урал, потеряв всю европейскую часть территории, девять советских республик, две трети промышленного и сельскохозяйственного производства и более половины своего населения, но сумев все же удержать за собой Сибирь, Среднюю Азию, Камчатку и Чукотку. Три дня тому назад я вернулся из творческой командировки в Таллинн и был готов засесть за путевые заметки.
Первое, что я испытал, был испуг — мы все страшимся всего неизвестного, необъяснимого, и я поставил галочку в «квадратике» и отправил сообщение в корзину с прочим мусором, и тупо уставился на экран. Слева от меня устроился Мишель, а справа — раненый Лошарик. Стоило Шульцу помахать перед носом швейцара мятой трешкой стандартная плата прохода для того времени — «рваный с рыла», а нас только двое, как тут не пройти? Вторая половина дня пятнадцатого августа прошла для нас как в тумане. На том свете сочтемся?! Я поднял ее: оказалось — не открытка, а цветная полароидная фотография — групповой снимок. Тот не удивился — мои коллеги по перу время от времени пытали его насчет звездного дружка, как правило, в июне или в августе перед известными памятными датами.
Транспортно-боевые вертолёты кмк наиболее оптимальный выбор для десантного корабля. К тому же мне позарез хотелось узнать, кем подписаны странные письма, и тут меня ожидало разочарование — никем. В самом деле: подумаешь, несколько десятков ряженых нациков встретили, никто вроде к стенке никого не ставит, наверное, давным-давно уже всех врагов рейха перестреляли евреев, кажется, на улицах не отлавливают, и вообще никого не хватают и никуда не тащат. Их было четверо, четверо здоровенных мужиков, просто амбалов, а нас — только двое, начинать драку бессмысленно, слишком неравные силы, хоть те и были пьяные вдрызг, и мы с Шульцем благоразумно ретировались. При этом замечу, что отношение к чужим результатам и испытаниям на "Алмазе" вполне честное и профессиональное. Разберемся… Я потянул Шульца за рукав и потащил в сторону выхода из ресторана.
Меня аж перекосило от этих слов, но Пиночет, ничего не заметив, повертел перед моим носом знакомым конвертом, потом вытащил из него вороненый блин пластинки, аккуратно зажал ее ребра между ладонями и, как заправский филофонист, с наслаждением поиграл плотной пластмассой, наслаждаясь упругим звуком вибрации винила. Какие ж ещё? Так что — слушайте и не перебивайте. В самом деле: подумаешь, несколько десятков ряженых нациков встретили, никто вроде к стенке никого не ставит, наверное, давным-давно уже всех врагов рейха перестреляли евреев, кажется, на улицах не отлавливают, и вообще никого не хватают и никуда не тащат. Фото: sdelanounas. Видели б вы глаза Шульца в этот момент — круглые, размером с чайные блюдца… Он по-прежнему молчал. Извинившись, он вернулся в гостиную и через пару минут вынес потрепанный временем аляповатый альбом с оторванным правым уголком! У них, оказывается, годовщина выпуска подошла. Для начала я восстановил его из корзины — нужно было разобраться, что это за таинственная аббревиатура из четырех букв. Процесс, как выяснилось, оказался нелегким и растянулся почти на полгода — несколько месяцев подряд Шульц списывал с не очень чистой магнитофонной записи все ноты, раз тысячу, наверное, прокручивал Tarkus, так что магнитную ленту затер почти до дыр. Как же — вернулись… Остались на веки вечные на дне Черного моря во чреве искромсанного ракетными осколками самолета. Для начала — бегом из этого рассадника нацизма, где окружающая обстановка действовала на нервы. Движение воздуха от добрых десятков хлопающих крыльев оказалось столь сильным, что взьерошило длинноволосую шевелюру Шульца, на что он не обратил никакого внимания. Я кинул взгляд в сторону друга — да-а , видок неважнецкий, его продолжало мутить… Вспомнив о том, как при нашем знакомстве он испоганил рвотой мои кроссовки и джинсы, я предусмотрительно пересел на другой стул — подальше от непутевого товарища, решив малость подстраховаться, как говорится, «береженого Бог бережет», если уместно здесь помянуть эту затертую поговорку. Надо подсчитать… Тридцать семь? Американский кинорежиссер — знаешь такого? Чуть позже — уже в автобусе — выяснилось, что мобильник мой и адрес прокачали по каналам ФСБ.
Не было никаких сомнений, что товарищ Янсонс — теперь мы узнали его настоящее имя — признал нас, как старых клиентов и без всяких там квитанций, мы же с ним, теперешним, помнится, уже встречались. С разных концов зала доносились громкие выкрики, шумные аплодисменты, нервический смех… Аудитория волновалась в предвкушении какого-то действа. Он поймал нас в кадр и не выпускал, мерзавец, запечатляя наши рожи на пленку, до тех пор, пока мы чуть ли не бегом покинули зал. И вообще, объясни, пожалуйста, что мне — еврею по паспорту и по крови — прикажешь здесь делать?
В конце послания мне предлагалось добровольно сделать выбор привожу цитату : «либо всю жизнь черпать дерьмо лопатой из клозета, либо изменить историю — спасти героя и самому стать им…" Это он намекал на Виктора Цоя, предлагая смотаться в Ригу прошлого века, чтобы предотвратить известную всем автокатастрофу. Как говорит мой дядя, старший брат отца, у которого я живу, — « матушка-лень родилась раньше меня». Вот и в тот, по-летнему теплый майский вечер, когда я маялся от безделья, бесцельно слоняясь по квартире, привычно думал о них. Удешевить запуск спутника - тут еще есть куда расти, вариантов масса, а вот чтоб сбить спутник - тут все намного хуже.
По совести, я едва не сел в лужу — по словам Шульца Trilogy вышел в Англии в первых числах июля, а я про это — ни сном, ни духом. Я постарался успокоить себя: Шульц попривыкнет, адаптируется и оклемается…. Ведь у них не оказалось своего Вернера фон Брауна! На том свете сочтемся?! Я опять поглядел на ребят. Собственно говоря, это чувство монолитности и единства как раз и было запечатлено для истории рока художниками известной дизайнерской студии Hipgnosis на обложке Trilogy — на картинке музыканты выглядят как настоящие «основоположники марксизма-ленинизма », ой, простите, родоначальники британского прог-рока — Эмерсон, Лейк и Палмер и впрямь здесь смотрятся как сущие Маркс, Энгельс и Ленин, только молодые, безбородые и… голые.
Интуитивно я чувствовал, что дело обстоит именно так. Всего пять, а выпускал я, помнится, два десятка лет тому назад двадцать семь человек. Может, почитать?.. Я с ней неразлучен последние два года и от постоянного ношения на левом плече ее задняя сторона начала лосниться. В глаза бросается большой портрет какой-то царской особы, я ошибочно принял ее за царевну Анастасию, но Пиночет говорит, что это — царица Александра Федоровна. Шурша глянцевыми страницами, как заведенный дрожащим голосом он вещал: «Первый спутник — немецкий!.. Что было, конечно, за гранью его понимания, и что совсем не удивительно — ведь популярная песенка — визитная карточка советского времени, его времени, вдруг оказалась хитом у латышских эсэсовцев! Не выдержу… Домой хочу…. В сортире у нас, однако, вышла небольшая заминка — нас обслужили не сразу. Но и здесь наше опасное погружение в новую враждебную среду обитания имело продолжение; нас ожидали очередные потрясения, не менее сногсшибательные, чем предыдущие. Информация о закладке в году на керченском заводе "Залив" двух крупных универсальных десантных кораблей " Морская пехота получит новые корабли " оказалась неожиданной не только для общественности, но и для специалистов. Надоело мне болтаться во времени как дерьмо в проруби. Как мне предупредить его о грядущей опасности?.. Всем срать. Когда я вошел в знакомый дворик дома под номером А , даже через капитально заложенные уши до меня докатились органные рулады Эмерсона и божественный голос Лейка, умолявшего «открыть глаза и не дать ему солгать». Я шел за ним на почту, и состояние было сродни тому животному страху, которое я испытал, распечатывая футуристические послания от самого себя. Нет, не так. Вскинув руку, я машинально посмотрел на часы — четырнадцать минут восьмого… по-прежнему , как и полчаса и час тому назад — четырнадцать минут восьмого… Мой друг в это время был еще жив, собирался с духом для совершения своего безрассудного поступка, а я как полоумный носился по театру, не подозревая о его самоубийственном плане… Перед глазами до сих пор стояла жуткая картина искореженной, перевернутой вверх дном Президентской ложи, лежащие вповалку мертвые тела, тлеющая одежда на мертвяках.